#XIIIвек #Gerhard
Вино из Трех Дамасских Роз
и Корочки Лимона
«Будь снисходителен к жизни:
с кем только ей ни приходится иметь дело».
Неужто я – нервен?
«Медленно
поднимаются в гору.
Если рысью –
так только
с горы.
Медленна необратимость,
хоть всё – обратимо,
саид».
Болтовня.
Дай только, Господь,
надежды.
Пожалуй,
я – нервен,
но - нетерпением
запускать
никем ране
не изобретаемые
механизмы.
Дамаск пахнет пылью.
«Чай стынет».
Куда уж
в такую жару.
«А вы пейте,
знаете,
мухи мрут
лишь от нехватки
жидкостей в теле,
иначе бы –
осоловелые -
были бессмертней
Аллаха».
Богохульник.
«Детям хочется плакать,
когда опускается солнце.
Хорошо пьется в полдень.
А на закате
всякий порядочный
человек
должен быть
чем-нибудь занят.
Иначе хочется плакать
от скудости
своих желаний,
от того, что тяжела
кровь у Аллаха
и медленна,
что с того, что необратима?
Медленно,
тяжело
раскидываются
пустыни
и море.
Стынет чай.
Вы бы пили –
заливать горячечность воли ли,
горечь полыни –
смотря что покрывает вас пылью
с пути».
Твой розовый мёд горчит.
«Стоит долго.
Да так вкусней.
А если бы я осмелился
сказать вам «пей,
молодой ифрит,
мое розовое вино…»
Ах ты, пьянь!
«Какое неласковое,
сальное-таки прямо словцо
у вас, франков,
для обозначения гулянок
святых.
Пророк запрещал вино,
чтобы глупый не становился глупей,
а я разве пью?
Я утешаю детей
В себе.
На закате.
Когда так хочется плакать
от исполнения желаний.
И неблагодарности
слякотной
в сердце.
О, молодой ифрит,
верьте:
надобность утешения
выше
необходимости смерти -
у гениев
и Аллаха.
Аллах мечтает,
когда ему хочется плакать.
И пахнет маслом
кунжутным
и молоком.
И сумерками,
и пылью,
и кожей посеребренной
на молодом
вестнике
смерти.
Пейте,
вино ли, чай,
пейте,
саид,
и смейтесь
легче
смехом
звонким
как утро».
Болтун.
Иди лучше -
досыпь фисташек.
И ночь.
И внезапно
так хочется яблок
кислых
свежестью
мягкой,
туманной,
бездумной
свежестью
осени
обязательно с проседью
рос,
вежливо переходящих в иней.
Нежности к кому-либо,
чему-либо
хочется
где-то в подушечках пальцев.
Ну же, Господь,
надели меня
радостью,
медленной
и тяжелой
радостью
своих самых соков.
Вязким своим спокойствием.
Огненным –
это запросто и всегда,
а вот спокойным,
как полоса
зимнего неба,
как лес - со скалы
или как скалы – с леса...
Но вот спокойным,
как розовая вода
в Дамаске -
не дай Господь так
состариться.
Так бездарно.
Мне нравятся и века,
и пыль,
что от них оседает,
но сердце мое
куда больше
в тяжести
шага,
приминающего
пространства.
Так засыпают
в Дамаске
пока совсем еще детские гурии
водят пальчиками
по неуставшим
до бесконечности векам
и яблокам
глаз,
свежих
лимонным запахом
не то Аллаха,
не то Ваала,
улыбающегося,
правда, как-то немного вяло,
но улыбающегося
тихим
своим мечтам.
Со славной,
трепетной радостью
нераскаяния.
#FranzWertvollen